KILINSON

Великие мыслители одарили нас выдающимися трудами и незабываемыми афоризмами. Ставшие крылатыми, эти высказывания, как правило, живут собственной жизнью. Нередко они более популярны, чем текст, в ткань которого они были вплетены, и от этого обособления часто интепретируются в смыслах, удобных по ситуации.

Один из таких афоризмов, взятый из произведения «По ту сторону добра и зла», принадлежит немецкому философу Фридриху Ницше: «Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго всматриваешься в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя». Скорее всего, философ хотел афористично сказать о том, что человек, погружаясь в иную для себя негативную среду, неизбежно испытывает ее влияние на собственное сознание (впрочем, эта негативная среда может быть и в самом сознании – и тогда сознание, всматриваясь в самое себя обретает новые качества– об этом будет сказано ниже).

В практическом смысле эта идея недвусмысленно передана в Первом послании к коринфянам: «Не обманывайтесь: худые сообщества развращают добрые нравы». Библейское изречение предупреждает, что, как бы человек ни был морально и нравственно силен, он приобретет ценности актуального ему сообщества. Народная мудрость подтверждает это пословицей «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты».

Ницше выразил этот процесс на онтологическом уровне – обращаясь к движению сознания. Всматривание в бездну как в абстракцию зла (Ничто) неизбежно приведет к формированию в сознании очертаний этого зла (Нечто). То есть независимо от стойкости первоначальных установок личность усвоит новые поведенческие установки. Откроются этически отрицательные начала, ранее подавленные общественными нормами либо еще не сформировавшиеся. К примеру, спортсмен, попавший в общество алкоголиков, со временем станет частью этого общества или человек, оказавшись в развращенном коллективе или заимев друга-развратника, неизбежно развратится.

Конкретнее понятие Бездны исследовал живший за пару столетий до Ницше немецкий мистик Яков Бёме. У него «Бездна есть вечное Ничто» – это абсолютная свобода, непостижимая Великая тайна, первоначало всего Божественного, Которому не свойственны ни время, ни пространство. Для человека Бездна (она есть Всё – как единство, и в этой абстракции она представляет собой Ничто) немыслима и невыразима, она есть «тёмное вожделение», содержащее в себе абсолютное противоречие. Питаясь силой этого противоречия (по известному положению Гегеля, «противоречие есть корень всякого движения и жизни»), Свободная воля Ничто с вожделением всматривается в неопределенную в себе самой бесконечность и, не встречая никакого предмета, постигает самое себя в своем основании – и рождает Нечто. Таким образом, Ничто проясняется из противоположности к Нечто, поскольку Ничто есть стремление («голод») к Нечто, в котором Бездна осознает самое себя. Это и есть «великое Око Вечности» Бёме, которое в самосозерцании страстно желает Ничто стать чем-то (возжелает Нечто). Оно есть «вечное рождество», или изначальное самозарождение Бога, – так считает Бёме.

Интересно, что Бездна иногда истолковывается как вечный Хаос. Однако в понимании Бёме Хаос обозначает не беспорядок или путаницу, а «свернутую» полноту, которой еще предстоит развиться и «развернуться». Так, например, птичье яйцо на языке теософии обозначается как «хаос птицы». Таким образом, Бездна, согласно Бёме, – это Единство, в котором всё пребывает еще в индифференции (абсолютном безразличии).

Таким образом, Бездна должна разделить себя, ибо сознание и жизнь возможны лишь из синтеза воли и против-волия. Бездна разделяется на противоположность существующей природы и наделенного волей духа. В этом рождающемся мире, согласно Бёме, смешиваются Добро и Зло. Так и в человеческой душе есть собственный «Бог» и тот, кто ему противоречит, «ибо человеческая душа – это средоточие Бога и вместе с тем центр природы». Бёме усмотрел «взаимопроникновение добра и зла, их необходимую двойственность в жизни человека, как и всего живущего». Однако изначально зло пребывает как необходимое средство для развития; оно есть не собственно злое, но лишь сила напряжения вследствие своего противоречия, и поэтому сама по себе может не стать деятельной злой силой, но только если зло преодолено. Если оно, как своевольное, своенравное «Нет», подчинено «Да». В противном случае зло становится деятельным. В этом «трагика жизни» – из «демонически-своевольного» страстного ветхозаветного гнева человек в смирении преобразуется в любящего, светлого, духом проясненного человека в Боге.

В силу сказанного изречение Ницше, как частный случай понимания Бездны (в её ассоциации со злом, что в русском языке чаще связывается именно с ним), становится вполне понятным. Бездна одновременно «видение» и «зеркало», в котором его образ, отражаясь, «порождает» форму. И, если человек всматривается в своем сознании в Ничто Бездны, он необходимо вдохнет очертания этой бездны. Если бездна представляет собой этически отрицательное начало, то неизбежно превращение личности в чудовище. Если это зло будет преодолено смиренным сдерживанием эгоистического своеволия либо если личность будет стремиться исключительно к добру, то из человека будет вечно рождаеться истинный человек.

В практическом плане полезным средством такого развития может послужить афоризм другого немецкого философа Иммануила Канта (теперь уже почти российского: в этом году по Указу Президента России мы вместе со всем миром празднуем в Калининграде его 300-летие): «Один, глядя в лужу, видит в ней грязь, а другой – отражающиеся в ней звёзды».

Давайте везде искать звезды!