KILINSON

В Древней Греции мышление человека впервые покидает природную стихию. Из животного состояния оно развивается в человеческое, обладающее способностью самосознания духа. Новое существо прислушивается к себе, доискивается смысла. Такое предчувствование настроения представляется в образе Пана – персонажа с неопределенным началом, с которым сознание соединяется в момент поиска своей субъективности. Он есть общий трепет в лесной тиши ранее спокойного безвольного сознания. («Панический страх» обыкновенно употребляется, когда речь идет о безотчетном страхе»). Затем Пан, наводящий трепет изображается играющим на флейте; дело идет не только о внутреннем предчувствии, оно начинает объяснятся слушателем и обретать субъективный воображаемый образ. Поэтому греки прислушались к журчанию ручья, другим шумам, спрашивали что они означит. Греки, вообще всюду желали найти истолкование естественного и внутреннего ощущения: порицанием считался шелест листьев священных дубов, звуки ударяющихся чаще, невнятные слова дельфийских жрецов, издаваемых ими в бессознательном, бесчувственном состоянии. В преодолении панического страха рождается муза.

В обыденности человек сталкивается с паническим страхом в период неопределенности, переоценки собственных поступков, неожиданным стечением обстоятельств, ранее не предполагавшихся. На более высоком морально-нравственном уровне личности, это состояние вызывается угрызениями совести, обличающей собственные поступки, как не допустимые и не соответствующие природе своего духа.