KILINSON

В свое время великий математик Блез Паскаль (1623-1662) воскликнул: «Боюсь я математиков, чего доброго они и меня могут принять за теорему!». Интересное заявление, учитывая сферу профессионального (для выдающихся личностей профессиональное всегда совпадает с личным) интереса Паскаля. Что же побудило этого ученого – не только отвлечённого теоретика – создателя теории вероятностей и одного из основателей математического анализа, но и физика, сформулировавшего законы давления жидкостей, изобретателя, положившего начало современным информационным технологиям (сконструировал первый механический калькулятор и др), так настороженно отнестись к научному математическому взгляду?

Стоит отметить, что Паскаль, помимо ученого, был знаменитым философом и религиозным мыслителем. Это качество – видеть мир целостно – позволило ему осознать ограниченность науки и ее возможностей, ее не-всесилие и несостоятельность человеческих надежд на спасение мира с помощью научного подхода.

Паскалю, насквозь прошедшему науку, было как божий день ясно, что она не не имеет возможности ответить на главные человеческие вопросы: что такое жизнь и смерть, что такое добро и зло, свобода, любовь и др. Дело в том, что научные критерии лежат в мире конечных (ограниченных, предельных), поддающихся наблюдению (чувственному восприятию), величин. Они несопоставимы с вечными и бесконечными понятиями (добра, любви, мира и других), свойственными бытию человеческого духа. От этого далеко не всё в человеке можно описать научно и рационально.

«Высший триумф разума, – говорил Паскаль, – осознать свои пределы». Мы добавим, что тот, кто этих пределов не замечает, все больше надеется (*и слепо верит*) на силу научного, опытного знания, и видит в нем окно в земной рай и панацею от всех бед человечества. Однако фундамент этих надежд призрачен, не в состоянии он выдержать бесконечность духовной личности. Ведь Я, есть не только тело, которое, действительно, находится во времени и пространстве, и от этого внешне доступно научному анализу. Но Я, как личность, есть и сознание, – это то, что, к примеру, с утра сообщает нам, все ли в порядке с нашими руками и ногами, напоминая, что человек «есть в самом себе иной, нежели его тело и его органы». Это духовное Я, имеющее вневременную и внепространственную природу, само участвует в конституировании времени и пространства и абсолютно неделимо для каких-либо позитивистских научных изысканий.

Спросив ученого доктора медицины, кому бы он доверил лечение своего организма, мы услышим, что тому, о ком ему известно, как о знающем профессионале, при условии, что у него «легкая рука». И если последнего качества за ним не наблюдается, то ученый муж не будет в своем выборе однозначен. Так и Паскаль – опасался, что ожидать от него будут только то, что можно объяснить логически. Конечно, его высказывание метафорично; не столько он хотел сказать, что происходящее в его душе нередко скрыто от разума, сколько донести ограниченность науки в вопросах познания мира.

Разумеется, это не значит, что нужно враждебно относиться к науке. Но и обожествление науки, как ее другая крайность, не менее опасно, чем полное ее отсутствие или обскурантизм по отношению к ней. Паскаль, как и многие мыслители пытался донести, что рациональное и иррациональное всегда рядом. И их единство, как единство веры и разума – есть основание поиска верного пути.

Неудивительно, что ограниченность науки Паскаль декларировал в начале ее активного становления – это был акт разумной рефлексии. Настораживает иное. Ведь и сегодня, когда о недостаточности науки в понимании картины мира в истории не говорил только ленивый, многие, в том числе те, кто определяют политику «прогрессивных» государств, обожествляют, тотализируют науку, веря в ее чудодейственные свойства и священную миссию (технократизм, цифровизация и тд). Словно, не наука есть творение человека, а человек есть творение науки. Такое ограничение духа в практически-меркантильных категориях явно не способствует цивилизационному развитию. «Наука не мыслит» (Хайдеггер), наука – это орудие. Она имеет дело только с феноменами – с тем, что воспринимается с помощью органов чувств, что существует и является. Сердце же человека, его душа, открыта к бесконечности бытия, к сущности всех явлений.

Осмыслить пределы науки помогает философия и религия. Они же помогают науке передать целостность любого объекта, которая распадается в различных научных концепциях (часто специальные науки, с разных сторон изучая один и тот же предмет, настолько расходятся в своих научных методах и языках, что уже и не понимают что говорят об одном и том же объекте). Наука же, направленная на никогда не завершающийся процесс исследования, помогает постижению метафизики. Так и никак иначе, в гармонии всех форм познания, каковыми являются наука, искусство религия и философия, открывается человеку полнота знаний о мире.

#Паскаль