KILINSON

Патриотическое воспитание – важнейшая задача каждого государства и всех стран, разделяющих территорию земного шара. Это становится ясным, если рассматривать патриотизм как нравственный принцип и умонастроение, которое мобилизует все силы и способности гражданина для развития своего Отечества, а посредством него и всего человечества. Поэтому в деле патриотического воспитания эффективны только такие средства и методы, которые находятся в согласии с нравственной свободой личности. Это существенно ограничивает меру необходимого включения в воспитательный процесс государственной власти, что делает сам этот процесс весьма противоречивым. Получается, что государство тем лучше воспитывает патриотизм своих граждан, чем меньше оно воспитывает его (создавая, при этом, условия для делегирования этих функций гражданскому обществу), отчего насаждение патриотизма лозунгами и безапелляционными приказами чаще всего вызывает противоположную реакцию, ибо провоцирует рост антипатриотических настроений.

Избыток непосредственного участия государственной власти в патриотическом воспитании может отрицательно сказаться даже на проверенных временем воспитательных практиках. В этом случае возникает феномен ложного, казённого патриотизма, когда в патриотические одежды рядятся те, кто видит в удовлетворении патриотических нужд государства исключительно источник своего дохода.

Дух казённого патриотизма нельзя не уловить в акциях, в которых средством патриотической агитации становятся объекты огромных размеров, будучи составленных необычным способом. Например, когда слово Родина составляется из автомобилей, людей и т.п. Цель таких акций – желание напрямую связать величину государственных символов или слов, несущих патриотический смысл, с возвышенностью и глубиной патриотических чувств, которые, по замыслу их авторов, должны испытать граждане. На деле же необыкновенно большие размеры объектов, на которые граждане не могут не обратить своего внимания, далеко не всегда пробуждают соразмерные порывы благородных чувств. Связь физических и духовных явлений вообще не очевидна и требует особого рассмотрения.

Возвышенное состояние духа не возникает от чувственного восприятия громадных физических размеров объекта. Большой размер чего-либо вообще никак не связан с возвышенностью чувств и помыслов. Маленький цветок может пробудить в нас возвышенное состояние души, а огромный разбушевавшийся океан, вызовет, скорее всего, страх или подавленное состояние. Испытывая страх, мы вообще теряем способность о чем-либо судить, в том числе и о возвышенном.

«Возвышенное в собственном смысле слова не может содержаться ни в одной чувственной форме и относится лишь к идеям разума», – утверждал великий немецкий философ Иммануил Кант. Действительно, явления природы возвышают наш дух не своими пространственными масштабами, а своей красотой, внутренней целесообразностью. Точно так же и возвышенное патриотическое состояние духа являет себя не в пространственном измерении, а в умонастроении человека. Только в нём оно открывает настоящую безграничность истинного патриотизма – истинную бесконечность жертвенной любви к Родине-матери и творческой, созидательной любви к Отечеству. Возвышенное – это не находящееся высоко в небе, например, как самолёт, а то, что возносит душу и дух человека к нравственно высокому идеалу. Оно всегда связано с образом мыслей, ценностной упорядоченностью чувств, которые направляют ум человека к высшей цели духа. Вот почему идеи разума, согласно Канту, превосходят всё, что мы можем почувствовать. Однако, это не означает, что разум якобы «превосходит» чувства, но это тема отдельного размышления.

Вернемся к упомянутым выше акциям. Сознание гражданина уже должно содержать патриотическую идею, чтобы при созерцании пространственных образов патриотизма (допустим, цветов флага России, оставляемых за собой в небе тремя летящими реактивными самолетами) проникнуться патриотическим чувством. Суть, стало быть, здесь не в созерцании (не в физических реалиях), которые нам даны в ощущениях, но в их символической связи с идеей патриотизма. В той культурно-исторической связи, которая заранее должна быть проложена в сознании, в душе и сердце человека порседством воспитания. Если же у человека отсутствует патриотическое умонастроение и при этом он не питает спонтанной любви к Родине, то никакой, даже самый огромный размер видимого не поднимет его дух, а вызовет лишь недоумение или даже скептическое отрицание и насмешку: ведь след от самолетов быстро рассеивается. Видимость – она и есть видимость, ничего более!

Да, известно, что людей впечатляет всё большое и помпезное. Оно внушает невольно пугливое благоговение, страх и трепет – особенно тем, кто привык ютиться в жалких лачугах. Вот почему цари, короли, императоры возводили для себя грандиозные дворцы, призванные символизировать их величие. Но разве смысл гражданско-патриотического воспитания в условиях современного демократического общества состоит в том, чтобы вселять в души молодых людей подобные архаичные чувства? Нет. Истинную возвышенность надлежит искать в духе того, кто выносит суждение, а не в физическом объекте, вид которого якобы должен вызывать такую настроенность. Если непосредственное впечатление от шедевра архитектуры ещё может быть как-то связано с его физической величиной, то величие слова, выражающего понятие, которое имеет исключительно рациональное значение, от размера никак не зависит.

Возвысит ли патриотический дух слово патриотизм, написанное огромными буквами? Сомнительно. Такой способ патриотической пропаганды не дает никакого знания о том, что такое патриотизм и как он связан с духовным миром личности, читающей это слово. С помощью слов, вообще-то, выражают мысль, а не восхищаются их размером.

Сказанное выше вовсе не значит, что следует вообще отказаться от подобных акций. Однако размышление над ними дает понимание, что при воспитании патриотического духа надеяться только на физические размеры, без заботы о соответствующем образе мыслей, никак нельзя. Символическая гигантомания в патриотической пропаганде и агитации – не вполне адекватное средство воспитания патриотического духа. Эта политтехнология исподволь ориентирована на достижение всё новых и новых рекордов. Она, таким образом, стремится подменить собой цель и в конце концов может выродиться в нечто прямо ей противоположное – в грандиозный фарс. Питать иллюзию, что в размере можно увидеть нечто большее, чем сам размер, мягко говоря, нецелесообразно.

Килин С.В. (июль 2021 г)