KILINSON

«Что было раньше — яйцо или курица?» — интересовало пытливые умы и раньше. Сегодня же этот интерес, при видимой простоте вопроса, подогревается его неразрешимостью «прогрессивным» научным подходом, которому многие представители человечества верят безусловно и от которого, ко всему прочему, ждут и наступления земного счастья.

С научной точки зрения, метаморфозы курица-яйцо-цыплёнок-курица или семя-проросток-взрослое растение-семя, бабочка-яйцо-гусеница-личинка-бабочка и т. д. — это специфические фазы или относительно самостоятельные циклы развития живых организмов. Последние претерпевают в своём телесном развитии преобразования, превращаясь в нечто иное, подчас едва ли не противоположное тому, чем были в предшествующей фазе. При этом их идентичность, то есть соответствие в любой из последовательных фаз их жизни самим себе, обеспечивается на генетическом уровне матушкой-природой. То есть сами они не нуждаются в том, чтобы самостоятельно осознавать происходящее с ними, да они это и не могут сделать по причине отсутствия у них самосознания (за исключением нормального человека, жизнь которого также состоит из внешне разнообразных фаз — от оплодотворенной яйцеклетки, более или менее развитого зародыша — до привычного образа индивида в расцвете и затем постепенном упадке физических и моральных сил).

В обыденной жизни, равно как и в научном познавании, мы всегда сталкиваемся с этими организмами, но только в той или иной фазе их развития. Это происходит потому что первично человек воспринимает объект непосредственно — с помощью чувственно-интуитивного схватывания (благодаря органам чувств и врожденным способностям сводить многозначные чувственные ощущения к одному образу). Этим, первичным, уровнем познания нас снабдила природа, обеспечив тем самым возможности нашего физиологического существования и разумного мышления, а не только формального, или рассудочного (то есть узко-рационального) познания. Разумный, — более совершенный вид познания, усматривает в многообразных явлениях единую сущность, которую в дальнейшем и постигает как таковую.

Поэтому, с научной точки зрения, схожей по методу эмпирического анализа с обыденно-практическим представлением, проблема первичности специфических фаз живых организмов будет всегда открытой. Иногда она будет сводиться к первичности яйца, как некого начального образа курицы, хронологически доведенного до икринки первой морской твари, которая послужила прародителем всего животного мира. Что, как мнение, неверно по логическому определению, так как подменяет смысл «куриного яйца», которое, очевидно, должна снести всё-таки курица, а не абстрактная морская тварь, обладающая в этом случае случайной вариативностью в своих будущих преобразованиях (ибо таким суждением предполагается что помимо курицы из этого яйца каким-то необычным способом появились и другие виды живых существ, что больше похоже на псевдонаучную алхимию, чем логически стройную последовательность фаз развития организма). Неверен и, так сказать, гастрономический подход, свойственный обывателю и в переживаемую нами эпоху потребительства прагматично доведенный до критерия истинности: когда мы покупаем куриные яйца продавец гарантирует, что данное яйцо произвела именно курица.

Неразрывность связи «куриное яйцо - курица» своеобразно показал английский философ Герберт Спенсер, поменяв привычный обыденному наблюдению хронологический порядок, по которому курица всегда рождается из яйца. Спенсер сказал, что «курица — лишь способ, которым одно яйцо производит другое яйцо», тем самым устранив заблуждение о производстве куриного яйца кем бы то не было, кроме курицы. Его утверждение предполагает, что решение формально-логического (рассудочного) парадокса зависит от точного определения того, что является «куриным яйцом». Если это «яйцо, которое снесла курица», то сначала была курица, а если «яйцо, из которого вылупится курица» — то первым было яйцо. Однако, такое решение проблемы также не выдерживает критики, так как основано лишь на логической смене члена последовательности, при этом оставляющей анализ в рамках единичной фазы, вне рассмотрения конкретной (бытийной) сущности процесса. Раскрыть последний поможет разумный, то есть собственно философский подход, которым мы и воспользуемся.

С философской точки зрения, перечисленные фазы «курица-яйцо-цыплёнок-курица», «семя-проросток-взрослое растение-семя», «бабочка-яйцо-гусеница-личинка-бабочка», «оплодотворенная яйцеклетка - человек» — это суть целостные понятия: «понятие курицы», «понятие растения», «понятие бабочки», «понятие человека». Разделение же и непосредственное восприятие каждой фазы в отдельности может быть верным, но лишь в узких границах этого чувственно-воспринимаемого, или единичного предмета, тогда как истинная (единая) сущность таких границ не допускает. Для сведения этих фаз в единое целое понятие недостаточно рассудка и чувственного опыта с его непосредственным восприятием, ибо для этого необходимы усилия разума.

О целостном, конкретном понимании предметов рассуждал ещё великий древнегреческий Платон, убежденный в том, что чувственный (видимый нам) мир связан с противоположным ему миром идей (разумных мыслей, или смыслов), в котором единые по сути вещи не распадаются на различные, являющиеся нам, временные фазы. В противоположность физической реальности мира чувственно-воспринимаемых вещей, в котором стол можно сжечь, курице — отрубить голову, идею вещи сжечь, искалечить или уничтожить нельзя, ибо она невещественна, первична по отношению к реальности вещи и существует объективно, вне нашего субъективного мнения о ней. Таким образом, Платон, вслед за Демокритом, который тоже называл свои атомы идеями, подводил читателей своих диалогов к мысли о том, что в основании физической действительности лежат не физические структуры, а идеи или смыслы. Соотвественно, есть смысл вещей и фактов, а есть сами вещи и факты. В платоновском «мире идей» все предметы имеют свой идейный, или идеальный образ (например, всеобщая идея курицы служит прообразом, или образцом для всех реальных, единичных куриц). Эта идеальная курица оказывается, согласно Платону, сверхреальной, в то время, как курицы реальные (физические, единичные) есть лишь несовершенные подражания, или тени её идеи — её выражения (реализации) в природе. Поэтому в мире земном всё относительно, мир же идей, или понятий, вечен и абсолютен.

Существенно дополнил и систематически выразил мысль Платона великий немецкий философ Гегель, пояснив, что теоретическое понятие любого предмета по своей логической основе совершенно, но реально существует лишь в виде стремящейся к совершенству всем нам привычной нам пространственно - временной реальности. В этом реальном, или предметном мире единое понятие каждой вещи имеет различные формы, изменяющиеся во времени за счёт непрекращающегося диалектического противоречия моментов своего идеального понятия. Благодаря единым понятиям той же курицы, бабочки, стола, человека и всех других предметов мы целостно воспринимаем себя и мир. Вместе с тем содержание самого понятия по его форме весьма противоречиво и изменчиво. В наличном мире эта противоречивость выражается в отрицании каждой предыдущей фазы жизни организма последующей. Такое отрицание (при сохранении идентичности предмета самому понятию) — есть необходимое условие любого развития — как физического, так и духовного.

Гёте, гениальный писатель и мыслитель, первооткрыватель феноменологии, писал о «феномене растения», подразумевая, что философскому умозрению организм растения открывается одновременно во всех фазах его циклического эволюционного развития. Речь идёт о том, что курица и яйцо — суть (с философской точки зрения) одно и то же. Но когда мы ставим вопрос о том, что первично, курица или яйцо, мы покидаем философско-феноменологическое видение предмета и пытаемся чисто рассудочно (научно-рационалистически) разделить то, что на самом деле едино как суть, что есть целое.

Отсюда и происходят известные ещё в античности классические парадоксы — апории (куча, Ахилл и черепаха, стрела, а также другие). А именно, куча есть целостный феномен, а не сумма её составляющих предметов, поэтому, когда мы говорим: если взять один предмет — это не куча, если к нему добавить ещё предмет — это тоже не куча, если три, четыре, пять и т.д., то когда же возникает куча? При единичном добавлении предметов мы никогда не сможем сказать, когда мы придём к куче как целостному феномену. Пока мы не укажем, что такое куча, поставленный вопрос не имеет никакого смысла, значит, и правильного ответа. Движение и бег — также целостные феномены, а не сумма отдельных шагов. Поэтому, когда мы делим преодолеваемое быстроногим Ахиллом пространство на части, мы никогда не получим целостного феномена «бег». Стало быть, Ахилл никогда не догонит хотя бы на метр находящуюся впереди него черепаху. Точно так же, когда мы, спрашивая о первичности, рационально разделяем целостный феномен «курица» на взрослую особь и куриное яйцо, мы никогда не сможем получить «истинный» или «правильный» ответ, поскольку с самого начала встали на провокационный путь безвыходности, или апории.

Намного сложнее с человеком. Ведь в отличие от растительности или животной твари человек «сосредоточен» именно в духовной личности, а «тело» он лишь «имеет»; им он «обладает», или «владеет». Соответственно, к нему неприменимо суждение о том, что в каждой из своих природных фаз это есть один и тот же человек. Природно это действительно так, ибо генная структура организма остаётся неизменной в течение всей его жизни, однако его личность, или духовная индивидуальность при сохранении идентичности самой себе, в процессе жизни, существенно меняется. Действительно, в привычной нам последовательности яйцеклетка-младенец-ребёнок-юноша-взрослый-зрелый-старик вопрос о том, в какой из этих фаз мы различаем подлинного «человека» становится провокационным. Это всего лишь телесно-психический или органический, пласт развития. Но у человека есть сознание и самосознание, которые создают (1) душевно-духовный пласт его развития, сопряжённый с развитием органическим; у него свои эволюционные закономерности, характерные для каждого периода метаморфозы идентичности. Человек — живое, социальное и духовное существо, поэтому (2) его социокультурное развитие в обществе вместе с родителями и другими людьми формирует душевно-духовный пласт и отчасти также и психосоматический. Становясь (3) личностью, человек в своём душевно-духовном развитии подключается к культурной истории всего человечества, а не только своего народа. Вот и возникает вопрос: какова подлинная сущность человека? Эта тема требует специального исследования, уводящего нас от проблемы, поставленной в заголовок этой статьи.

Итак, в парадоксе о курице и яйце нарушена диалектически-разумная целостность процесса. Понятие курицы объединяет в себе все фазы, или физические состояния её живого организма и не может рассматриваться, по крайней мере в постановке названой проблемы, раздельно. Таким образом, статус яйца и курицы возник одновременно; эти отвергающие друг друга различные фазы не самостоятельны; они связаны между собой идеей курицы. Соответственно, первому в мире яйцу или курице предшествовала идея курицы, а уже по её идеальному прообразу и возникло первое в мире материальное яйцо, а из него вылупилась первая в мире материальная курица. Органы чувств не могут засвидетельствовать полноты этого процесса и ограничиваются лишь чувственно-воспринимаемыми, наблюдаемыми и рассудочно различимыми яйцом или курицей, однако в решении данной проблемы мы не можем игнорировать остальные фазы. Нам необходимо отказаться от привычного, так сказать «естественного» взгляда на вещи и, по совету немецкого мыслителя Макса Шелера, высказанному в отношении феноменологической редукции, но уместному и в данном случае — «переключить внимание с того что мы наблюдаем на то как именно оно дано в сознании». Такое в некотором смысле игнорирование «здесь и сейчас» (или в гегелевском смысле снятие «здесь и сейчас») позволяет усмотреть в предмете его вечную сущность.

В слову сказать, в естествознании нарушение целостности процессов наблюдается сплошь и рядом. Например, в дуализме волны и частицы было нарушено единство этих противоположностей и их одновременность. В классической физике становление как единство противоположностей вообще было исключено. В социальных науках человеческий индивидуум зачастую рассматривается отдельно от общества, хотя в сущности, исходя их социальной природы человека, он немыслим вне его связи с обществом, как части с целым. Сюда можно отнести и единство общества и государства, причём, стоит признать, что несмотря на исторически более позднее становление государства, как фазы жизнедеятельности человеческого рода, сама идея государства возникла вместе с идеей человека и как бы предшествовала его физическому становлению в уникальных условиях нашей планеты.

Таким образом, можно ясно отличить рассудочно-научное познавание от познания разумно-философского. В том, что касается постижения сущностей явлений, эмпирическая наука их пока игнорирует (для неё до сих пор не существует того, что не проявляется в нашем наблюдении и измерении, во времени и пространстве), философия же (а также религия) стремиться их постичь. Наука не в силах фиксировать духовное бытие, оценивать его качество, измерять силу подобно тому, как она делает, к примеру, с электромагнитными волнами. Это значит, что наука пока уступает в глубине познания философии, так как первая до сих пор руководствуется идеей господства над природой и поэтому использует те теоретико-практические средства познания, которые непосредственно связаны с природой — с физическим миром, существующим во времени и пространстве. Стоит признать, что большинство современных учёных-естестоиспытателей придерживаются натуралистического подхода, согласно которому реальность есть чисто физическая реальность, а реальности идеи нет и быть не может, потому что идеи — это исключительно абстракции, порождаемые нашим рассудком. В эмпирических научных концепциях идеи — лишь проекции физической реальности, формируемые нашим сознанием. Однако, это убеждение разбивается о камни смысловой реальности, к которой относятся и сами законы природы. Ведь очевидно, что сумма углов треугольника, равная двум прямым углам — есть объективное смысловое пространство, лишь дополненное своим физическим представлением, и оно не зависит от какой-либо проекции на наше сознание, а есть идеальное начало, конституирующее и саму природу геометрических предметов.

Благородная миссия человека — познавать мир всё полнее, надежнее, во всех отношениях совершеннее, нежели то делает опытное знание, оставляющее за границами своего видения вопросы эмоционально—духовного мира (инстинкты, влечения, желания, жизненные и духовные ценности). Рассмотренная нами, в каком-то смысле наивно-шутливая, проблема курицы и яйца самым серьёзнейшим образом коренится в глубинах нашего духа, которому и предстоит познать все физические и метафизические процессы. Решить же эту и подобные ей проблемы возможно лишь возвысившись над социальными, историческими, а порой и научными предрассудками нашего рассудка. Необходимо сознательно устранить свойственную современной эпохе практическую позицию, вырвать себя из увлеченности случайными образами физического мира, направив внимание в царство идеальных сущностей. Это и и будет действительной самореализацией разумности человека, способствующей становлению и полному развитию личности, которая действительно знает то, о чём мыслит и говорит.

Ps. Навеяно дружеской беседой по дороге к дому у леса с уважаемыми Александром Николаевичем Малинкиным и Андреем Николаевичем Муравьёвым.