KILINSON

Природа с красоты своей
Покрова снять не позволяет,
И ты машинами не вынудишь у ней,
Чего твой дух не угадает.

Под чуждой властью знойной вьюги

Под чуждой властью знойной вьюги,

Виденья прежние забыв,

Я вновь таинственной подруги

Услышал гаснущий призыв.

И с криком ужаса и боли,

Железом схваченный орел -

Затрепетал мой дух в неволе

И сеть порвал, и ввысь ушел.

И на заоблачной вершине

Пред морем пламенных чудес

Во всесияющей святыне

Он загорелся и исчез.

Я добился свободы желанной

Я добился свободы желанной,

Что манила вдали словно клад,-

Отчего же с тоскою нежданной,

Отчего я свободе не рад?

Ноет сердце, и падают руки,

Все так тускло и глухо вокруг

С рокового мгновенья разлуки,

Мой жестокий, мой сладостный друг.

Прометею

Когда душа твоя в одном увидит свете

Ложь с правдой, с благом зло,

И обоймет весь мир в одном любви привете,

Что есть и что прошло;

Когда узнаешь ты блаженство примиренья;

Когда твой ум поймет,

Что только в призраке ребяческого мненья

И ложь, и зло живет,—

Тогда наступит час — последний час творенья...

Твой свет одним лучом

Рассеет целый мир туманного виденья

В тяжелом сне земном:

Преграды рушатся, расплавлены оковы

Божественным огнем,

И утро вечное восходит к жизни новой

Во всех, и все в Одном.

Басня

В одной стране помещик-полигам

Имел пятнадцать жен, которые ужасно

Друг с другом ссорились и поднимали гам.

Все средства он употреблял напрасно,

Чтоб в разум их привесть, но наконец

прекрасный

Вдруг способ изобрел:

Взяв пчельника Антипа,

Он в сад его привел

И говорит: «Вот липа!

И не одна,— здесь много лип;

Вон розан там — а тут, гляди, Антип!—

Сколь много сладостных жасминов и сиреней.

Сбирать свой мед без всяких затруднений

Здесь пчелы, думаю, могли б...

Итак, Антип, скажу я толком:

Я буду чрезвычайно рад,

Когда внушишь своим ты пчелкам,

Чтобы они в прекрасный этот сад

За взятками с цветов летели».

Антип от старости ходил уж еле-еле,

Но все-таки на пчельник поспешил

(Хоть пчельник сам, на пчельнике он жил).

И пчелам там не без труда внушил

Помещика прекрасную идею;

А тот немедленно лакею

Велел весь мед собрать

И, разложив в пятнадцать чаш, подать

Пятнадцати супругам,

Которые в тот день чуть не дрались друг

с другом.

Наш Полигам мечтал, что мед,

Быть может, ссоры их уймет;

Но жены хоть не бросили ругаться,

Однако же от меду отказаться

Из них не захотела ни одна.

______

Мораль сей басни не совсем ясна,

Но, может быть, читатель, в час досуга

Прочтя ее, постигнет вдруг,

Что для него одна супруга

Приятней множества супруг.

Признание даме, спрашивавшей автора...

Мне жарко потому, что я тебя люблю!

Хоть знаю, что вконец себя я погублю,

Но тем не менее как свечка я горю.

Как свечка я горю и таю, как она!

А ты? Ты в ледяной покров облечена,

Как льдина горная, губительно-ясна,

Не внемлешь ты отчаянной мольбе...

Мне жарко потому, что холодно тебе!

Милый друг, не верю я нисколько

Милый друг, не верю я нисколько

Ни словам твоим, ни чувствам, ни глазам,

И себе не верю, верю только

В высоте сияющим звездам.

Эти звезды мне стезею млечной

Насылают верные мечты,

И растят в пустыне бесконечной

Для меня нездешние цветы.

И меж тех цветов, в том вечном лете,

Серебром лазурным облита,

Как прекрасна ты, и в звездном свете

Как любовь свободна и чиста!

Посвящение к неизменной комедии

Не жди ты песен стройных и прекрасных,

У темной осени цветов ты не проси!

Не знал я дней сияющих и ясных,

А сколько призраков недвижных и безгласных

Покинуто на сумрачном пути.

Таков закон: всё лучшее в тумане,

А близкое иль больно, иль смешно.

Не миновать нам двойственной сей грани:

Из смеха звонкого и из глухих рыданий

Созвучие вселенной создано.

Звучи же смех свободною волною,

Негодования не стоят наши дни.

Ты, муза бедная, над смутною стезею

Явись хоть раз с улыбкой молодою

И злую жизнь насмешкою незлою

Хотя на миг один угомони.

Другие СТИХИ Владимира Сергеевича Соловьёва ЗДЕСЬ