KILINSON

Пьер Корнель — драматург XVII века, основатель французской трагедии, прославившийся пьесой «Сид», поставленной в 1637 году. По просьбе «Горького» Максим Жук проанализировал политический посыл следующего произведения Корнеля — «Горация» (1640), изображающего описанный древнеримским историком Титом Ливием конфликт двух родственных семей из Рима и Альбы.

Пьесы Пьера Корнеля довольно плохо приживаются в русской культуре. Признанный классик, стоящий в одном ряду с Эсхилом, Шекспиром, Мольером и другими великими драматургами, создатель французской драмы, автор бессмертного «Сида». Его большими поклонниками были Грибоедов и Пушкин, причислявший Корнеля к «истинным гениям трагедии».

Однако пьес Корнеля практически нет в репертуаре современных русских театров, он не пользуется такой народной любовью, как его более обаятельные соотечественники Мольер и Бомарше. На филологических факультетах о его творчестве говорят в курсе литературы XVII-XVIII веков, но первокурсникам не так уж легко осознать понятия чести, долга и других ценностей, которыми живут герои Корнеля. Его безупречно рациональные драмы блекнут рядом с психологизмом Жана Расина, сарказмом Джонатана Свифта, иронией Вольтера и витальностью Роберта Бернса. Благородный отец французской трагедии в России начала XXI века стоит среди уважаемых позеленевших бронзовых фигур — он как памятник человеку, чьи заслуги несомненны, но забыты.

Тем удивительнее, что «Гораций», одна из классических пьес Корнеля, приобретает в контексте истории современной России актуальность не меньшую, чем самые злободневные памфлеты отечественных публицистов. Эту пьесу драматург написал в 34 года. За его спиной уже был грандиозный успех трагедии «Сид», ставшей в 1637 году главным театральным событием Парижа. Пьеса вызвала столь невиданный ажиотаж, что приходилось ставить стулья на сцену, чтобы поместить всех зрителей. Во Франции даже появилось крылатое выражение: «Это прекрасно, как „Сид”». Но после блестящей премьеры начался так называемый «спор о „Сиде”». Французская академия искусств подвергла пьесу строгой критике: осудили не только язык и композицию, но и нравственное содержание трагедии. Корнель болезненно реагировал на критику, пытаясь возражать оппонентам, но все-таки принял ее к сведению — и в 1640 году поставил безупречную с классицистической точки зрения трагедию «Гораций». Эту пьесу с восторгом приняла уже не только публика, но и академики-искусствоведы.

Драматург обращается к легендарной войне между античными городами-братьями — Римом и Альбой. Этот универсальный сюжет современный зритель может прочитать как пример противостояния братских этносов, разведенных абсурдной историей по разным окопам: тутси и хуту, Южная и Северная Корея, Россия и Украина. Чтобы избежать кровопролитной войны, Рим и Альба выставляют по трое бойцов, чья схватка должна решить исход конфликта. Трагический жребий выпадает двум родственным семьям: Горациям с римской стороны и Куриациям с альбанской. Эти семьи несколько поколений живут рядом и через браки тесно связаны друг с другом. Гораций женат на Сабине, сестре Куриация, а его сестра Камилла — невеста Куриация. Герои любят и уважают друг друга, но по воле государства вынуждены стать врагами и научиться ненависти.

Что важнее: человеческая жизнь или государственные интересы? Можно ли ради политических идеалов переступить через естественные чувства любви и привязанности? Возможно ли совместить личное счастье и общественное благо? Это главные вопросы трагедии, в которой Корнель размышляет над феноменом патриотизма. Драматург сталкивает два полярных отношения к человеческому и государственному. У Горация нет колебаний и сомнений — есть только воля государства, не отделимая от желаний героя: «Рим избрал меня — о чем же размышлять?» Гораций — идеальный гражданин, его личность полностью слита с интересами государства, поэтому он с патриотическим восторгом мгновенно отрекается от человеческих связей:

Я, муж твоей сестры, теперь иду на брата,
Но гордой радостью душа моя объята.
Закончим разговор бесцельный и пустой:
Избранник Альбы, ты — отныне мне чужой.

Герой пьесы изумляет и ужасает своей цельностью и уверенностью в нравственной правоте. В ХХ веке о поглощении человека государством будут писать Франц Кафка и Джордж Оруэлл, Мишель Фуко и Герберт Маркузе, но уже Корнель показал основополагающие принципы тоталитарной логики. Куриаций, как и Гораций, тоже подчиняется приказу, но через мучительное сомнение, по-человечески протестуя:

Всего страшнее честь, оказанная нам <…>
Я тверд, но не могу забыть любви и жизни.

После гибели Куриация в поединке эти два отношения к власти столкнутся еще раз. Камилла, сестра Горация и невеста Куриация, будет открыто выступать против античеловеческой жестокости — и Гораций убьет сестру, потому что для него она больше не родной человек, а враг народа, скорбящий о противнике и тем самым предающий государство.

Трагедия «Гораций» была своего рода госзаказом, как фильм «28 панфиловцев». Корнель неслучайно посвятил ее легендарному кардиналу Ришелье. Образ этого незаурядного политика искажен в романе Дюма «Три мушкетера» и его бесчисленных экранизациях. Ришелье был выдающимся теологом, политиком и реформатором, вся его деятельность была направлена на централизацию власти ради сохранения целостности государства. После бурного и жестокого XVI века, когда Франция погрязла в религиозных конфликтах, это было политической необходимостью. Ришелье ослабил власть аристократов, чем заслужил их лютую ненависть. Он понимал роль искусства в обществе и рассматривал его как орудие пропаганды, ему нужна была литература, утверждающая идею безусловной важности закона и долга. Такая литература, которая учит ставить интересы государства выше собственных. Поэтому реформатор Франции поддерживал талантливых литераторов, разделявших его взгляды.

Корнель оказался одним из таких. Он не был карьеристом и подхалимом, его творчество — это не сделанная на скорую руку дешевая пропаганда, а высокое искусство. Создатель «Сида» и «Горация» искренне верил, что над человеком есть высшие ценности, воплощенные в государстве и религии. Неслучайно, что он был юристом по первой профессии, человеком закона. В лучших пьесах Корнеля постоянно звучит идея отречения от личного во имя общественного. Он не отрицал, что у человека есть потребность в счастье, но высшее счастье для Корнеля — это всеобщее счастье. Именно поэтому в финале пьесы оправдывается человек, убивший сестру и ее жениха ради процветания государства. В заключительных монологах отца Горация и царя Тулла государственное окончательно торжествует над человеческим:

Живи, герой, живи. Ты заслужил прощенье.
В лучах твоих побед бледнеет преступленье.
Причины доблестной последствие, оно
Священной ревностью твоей порождено.

Изображенные Корнелем нравственные и политические парадоксы сегодня особенно актуальны. Если представить эту драму на сцене современного театра, то для консерваторов она станет оптимистической трагедией. Однако благополучная развязка весьма относительна — торжество государственного над личным и утрата человеческого не могут не ужасать; для либералов это тоталитарная утопия. Эта несводимость пьесы к однозначной интерпретации — признак подлинного искусства, всегда тяготеющего к многозначности и парадоксальности.