KILINSON

На одном дыхании прочитал повесть Евгения Замятина «Мы». Произведение было написано в 1920 году, во времена формирования господствующих социальных устройств в невиданных ранее масштабах. Провидческим взглядом автор представил мир будущего на примере государства, подчинившего волю каждого во имя всеобщего счастья. Пугающая перспектива жизнедеятельности человека, живущего строго по законам общественного порядка, возведенного в степень механического представления, раскрывает опасность подобных государственных и корпоративных систем. Жизнь по расписанию, удовлетворение природных потребностей, воспринимаемых в качестве издержек и пока не снятых пороков, обожествление господствующей государственной идеологии, ограничение личной свободы во имя прогнозируемого счастья - вот характеристика утопического государства, описываемого Замятиным. 

Книга послужила прообразом антиутопий появившихся в последующие десятилетия, легла в основу сценариев множества кинофильмов. 

Такие повествования - это знакомство с возможными последствиями социального фанатизма. Содержание позволяет провести аналогию с любым общественным устройством, но ошибкой будет мнение, что только большевизм, во время которого и была написана книга, или, например, нацизм несут в себе эту угрозу. Любое индустриальное общество, потребительское мышление, либо всеобщий контроль над личностью воплощают смысл книги в реальность. Любые политические течения, на первый взгляд совершенно безобидные, которые стремятся создать рай на земле, жертвуя при этом свободой личности, передавая её в заботливые руки общества, несут в себе опасность большую, нежели тоталитарные государства, уже оставившие свой понятный след в истории.

Произведение «Мы» актуально и сегодня, когда главенствующая мировая идеология, возвеличивающая личные материальные блага, как основу счастья, толкает государства следовать любым принципам, во имя принуждения к этому счастью каждого человека. Антиутопия «Мы» - это предупреждение и лекарство, освобождающее закостеневшее современное сознание от материального фанатизма.