KILINSON

Я настолько увлекся чтением «Юнкеров», что не заметил как закончилась повесть. С лёту я захватил два следующих рассказа, прежде чем понял, что это не очередные главы, а отдельные произведения и искать в них связь с «Юнкерами» бессмысленно. Сюжетная линия уже не возвращалась к полюбившимся героям.

Это расставание я принял с сожалением - как-то неожиданно близко от меня пронеслись судьбы героев. Не вдаваясь в подробности сердечных переживаний от чтения - это дело тонкое и по существу чрезвычайно сложное, выскажу лишь несколько пунктов, в связи с которыми произведение это сегодня актуально и достойно внимания, в особенности, молодого поколения.

Во-первых, Александр Иванович Куприн, вернее его творчество, давно живущее самостоятельной жизнью, знакомо нам с детства, со школы. И хотя его произведения, на мой взгляд, ориентированы на взрослого читателя, и могут быть осознаны с наличием жизненного опыта, детское впечатление оставляет значимый след. "Яма", "Поединок", "Суламиф", "Звезда Соломона" и другие труды, выраженные в красоте художественно стиля, находят отклик в нашей реальной жизни. Аллегориями, а где-то прямым совпадением с действительностью, мы примечаем в них личную судьбу, заглядываем в лабиринты своего сознания. Это путешествие познавательно и полезно.

Во-вторых, произведение представляет собой философское размышление о сущности государства. В нём в полноте раскрывается умонастроение и интерес к Отечеству, преданность монарху, как центральному лицу, в котором государство олицетворяется как органически целое и единое. Несмотря на то, что рассуждения о государственном устройстве исторически не прекращались, содержание понятия за последние два столетия не обогатилось, скорее редуцировало сообразно примитивным взглядам на мир. С удивлением и даже неприятием, но с нравственным очищением, звучат для современного человека слова юношеского уважения и любви к монарху:

Но вот заиграл на правом фланге и их знаменитый училищный оркестр, первый в Москве. В ту же минуту в растворенных настежь сквозных золотых воротах, высясь над толпою, показывается царь. Он в светлом офицерском пальто, на голове круглая низкая барашковая шапка. Он величествен. Он заслоняет собою все окружающее. Он весь до такой степени исполнен нечеловеческой мощи, что Александров чувствует, как гнется под его шагами массивный дуб помоста. Царь все ближе к Александрову. Сладкий острый восторг охватывает душу юнкера и несет её вихрем, несет её ввысь. Быстрые волны озноба бегут по всему телу и приподнимают ежом волосы на голове. Он с чудесной ясностью видит лицо государя, его рыжеватую, густую, короткую бороду, соколиные размахи его прекрасных союзных бровей. Видит его глаза, прямо и ласково устремленные в него. Ему кажется, что в течение минуты их взгляды не расходятся. Спокойная, великая радость, как густой золотой песок, льется из его глаз. Какие блаженные, какие возвышенные, навеки незабываемые секунды! Александрова точно нет. Он растворился, как пылинка, в общем многомиллионном чувстве. И в то же время он постигает, что вся его жизнь и воля, как жизнь и воля всей его многомиллионной Родины, собралась, точно в фокусе, в одном этом человеке, до которого он мог бы дотянуться рукой, собралась и получила непоколебимое, единственное, железное утверждение. И оттого-то рядом с воздушностью всего своего существа он ощущает волшебную силу, сверхъестественную возможность и жажду беспредельного жертвенного подвига.

В третьих, произведение пронизано романтизмом и любовью. Взаимные чувства Алексея Александрова - главного героя к Зине Белышевой - воспитанице Екатерининского института, вспыхнувшие с первого взгляда и хранимые настоящей мужской ответственностью, раскрывают нравственный мир Алексея. Любовь к матери, к строгим и не всегда справедливым преподавателям военного училища, дополняют этот мир чистотой и смирением. Любовь, которая видит в государстве свою личную судьбу, и определяет её сообразно интересам Отечества вершит духовный мир Алексея - и хотелось бы юнкеру в дальнейшем в столичную часть, но он выбирает неопределенность, в случайном порядке выбрав место своей службы. Ибо куда бы не направила его Родина, там нужны его знания, горящее патриотизмом сердце и готовность биться за неё до последней крови.

Автор оставил возможность читателю самому додумать судьбы героев, но окончил произведение мудрым и дельным советом, высказанным начальником юнкерского училища:

"Господа офицеры, – сказал Анчутин, – очень скоро вы разъедетесь по своим полкам. Начнете новую, далеко не легкую жизнь. Обыкновенно в полку в мирное время бывает не менее семидесяти пяти господ офицеров – большое, очень большое общество. Но уже давно известно, что всюду, где большое количество людей долго занято одним и тем же делом, где интересы общие, где все разговоры уже переговорены, где конец занимательности и начало равнодушной скуки, как, например, на кораблях в кругосветном рейсе, в полках, в монастырях, в тюрьмах, в дальних экспедициях и так далее, и так далее, – там, увы, неизбежно заводится самый отвратительный грибок – сплетня, борьба с которым необычайно трудна и даже невозможна. Так вот вам мой единственный рецепт против этой гнусной тли. Когда придет к тебе товарищ и скажет: «А вот я вам какую сногсшибательную новость расскажу про товарища Х.» – то ты спроси его: «А вы отважетесь рассказать эту новость в глаза этого самого господина?» И если он ответит: «Ах нет, этого вы ему, пожалуйста, не передавайте, это секрет» – тогда громко и ясно ответьте ему: «Потрудитесь эту новость оставить при себе. Я не хочу ее слушать».

Вообще тема русской армии, раскрытая в "Юнкерах", в творчестве уже зрелого Куприна (1937 г), сильно отличается от реалий предреволюционного времени. Если "Поединок" (1905 г) сводит образ благородного царского офицера до жестокого, не всегда трезвого, потерявшегося в пороках человека, то «Юнкера» наполнены непобедимым и бессмертным духом русской армии. Может быть здесь сыграли роль юношеские воспоминания самого Куприна, которые потом были воссозданы в этом произведении, а может армейские отношения, существовавшие в момент учебы самого Куприна в Александровском училище, были намного чище и благородней, нежели годы спустя.

«Я хотел бы, — говорил Куприн, — чтобы прошлое, которое ушло навсегда, наши училища, наши юнкеры, наша жизнь, обычаи, традиции остались хотя бы на бумаге и не исчезли не только из мира, но даже из памяти людей. „Юнкера“ — это моё завещание русской молодёжи».