KILINSON

Нет места лучше для души волнения, чем русское село! И столетия назад, и сегодня жизнь на земле вызывает те же чувства. Здесь в природном духе утопает начало человеческое, ещё крепко связаны в нём природа и человек.

Моё детство прошло в селе. Но не столько исторически я оцениваю этот жизненный этап, сколько по содержанию мысли. Для многих детство - светлая пора, оно прекрасно в любом месте, но здорово вдвойне, если есть возможность сопоставлять жизнь в разных реальностях. Городские условия - это сфера чисто человеческих отношений, здесь всё строится на умении искать счастье среди людей. В деревне же человек рассчитывает на природу - она кормит его и согревает. В этой связи человек сельского сословия более непосредственен, он знает жизнь такой как она есть - в себе, город же вынуждает смотреть на себя глазами других.

Я был среди тех счастливцев, кому был знаком и город, и село. Мои родители выросли в селе. Через них и я приобрёл природную к нему близость. Первые свои ощущения я получил проживая у бабушки, там же этот опыт я сводил в целостные образы. В этом индивидуальном становлении крестьянский уклад накладывал особый отпечаток. Позже, уже находясь вдали от села и не часто его посещая, я продолжал его чувствовать, надёжно с ним связанный и, в какой-то мере, хранимый.

…Я шёл по тропе, по которой мы шагали мальчишками почти тридцать лет назад. Я и мои друзья - Женька Клочков, Сергей Ивахненко, старший - Андрей Солохин и еще кто-то; все мы жили на одной улице, в соседних домах. Играть у дома наскучило и в летний жаркий день мы решили подняться в гору. Не просто полюбоваться видом с высоты, а с необычным желанием - поймать змею. Искать её решили в оврагах, к которым идти нужно было через гору. Далеко, но сомнений не было - нас сразу увлёк вкус путешествия. Никого не предупреждая мы отправились в поход.

Пройдя питомник и немного отдохнув за раскинувшимся большим дубом, мы уверенно идем дальше. Вот и первая преграда - непонятно для каких целей проложенная над расходящемся оврагом труба. Можно миновать это препятствие, но риск пройти по трубе, преодолев при этом свой страх, заставляет остановиться и на время забыть о цели похода.

Крайние дома нашей улицы

То самое дерево

Издалека труба не вызывает опасности. Но ступив на нее и посмотрев вниз, сразу чувствуется расстояние, метров семь-восемь, грудь сдавливает страх. Вот кто-то, с всеобщим замиранием, прошёл, остальные остались в сомнении. Вроде никто и не подталкивает, но мальчишеский принцип - не отставать, двигает вперед.

Два шага навстречу другому краю, и высота до земли мгновенно возросла, если нога соскользнет, то исход падения будет неопределён. Долго мучаясь, решаюсь на компромисс - сажусь на трубу и руками передвигаю себя через всю её длину. Не скажу, что это избавляет от страха - на середине стараешься вниз не смотреть, сердце дрожит, но рассудок подсказывает не останавливаться. Так, сантиметр за сантиметром и уже вторая половина трубы. Прошел. Пусть не в самом смелом варианте, но прошел. Дальше можно встать и пройти остаток трубы.

Я стоял и думал, смогу ли я сейчас, через много лет, пройти этот путь без страха. Вроде вырос, опытней стал, казалось бы и расстояние должно было уменьшиться, но посмотрев вниз, почувствовал ту же высоту. Призадумавшись я пришёл к тому же заключению, как и в детстве, что мог бы пройти этот путь сидя на трубе и передвигаясь руками, и понял, что в ощущениях я остался тем, кем и был. Приобретённым же опытом и практической мыслью было решение вообще отказаться от этой затеи - вокруг меня никого не было, чтобы показывать удаль, самому себе доказывать было неразумно, ибо лучше доказывать в ином.

Еле заметная тропа привела на вершину ближайшей горы. Гора невысокая, как и все возвышенности, окружающие село. Альтиметр на часах показывал пятьсот пятьдесят метров над уровнем моря.

Я находился в знакомом мне месте. Можно сказать, что это один из якорей моего детства. Все посещения села, по негласному правилу, включали поход на гору. Ходили туда мы всей семьей, с родственниками, которых село также объединяло. Я ждал этого дня и даже немного к нему готовился. Мы разводили костер и с закатом провожали прошедший день - очередной отпуск для родителей, для меня - каникулы.

Как и раньше, я внимательно посмотрел в сторону нашей улицы, желая найти родной дом. Деревья скрывали особенности дворов, поэтому пришлось ориентироваться по пересечению улиц и отсчету крыш. Нашёл! - дымовая труба и знакомый огород. Для других - он такой же как и все, но для меня он единственный, отличный от других; не мудрено - ведь он свой.

Прохладный ветер согнал с вершины - я пошёл дальше, село скрылось за горой. Взгляду открылись те самые овраги.

Какими большими они казались в детстве! Уходящими в небо желтыми плоскостями. Эти песочные стены использовались птицами для многочисленных гнёзд, в каждом из которых кипела своя, птичья жизнь; кто-то влетал, кто-то вылетал. Часть жителей птичьего мегаполиса, выдавая себя клювами, торчащими из темноты их маленьких окошек, наблюдала за этим беспокойным движением. Наши попытки достать оттуда хоть одного птенца были безуспешными и заканчивались скольжением вниз уже на первых метрах подъема - предусмотрительно птицы выбирали для своих гнёзд места повыше. Однако мест жительства змей мы всё-таки достигли - они были ниже и доступней. Этих тварей Божьих я очень боялся и поэтому обходил все норы стороной.

Но в нашей компании были и те, кто усердно в них заглядывал. Одним из таких исследователей был Женька. В конечном счёте он нашел маленькую змейку, сантиметров 15 в длину, чем внес в её размеренную жизнь несколько часов волнения и вполне оправдываемого беспокойства. В дальнейшем, через несколько лет я узнал о Женьке больше, в том числе и о появившемся у него в подростковом возрасте желании нехорошо относиться к братьям нашим меньшим. Черта эта в нем мне очень не нравилась, но слава Богу, взрослея он от нее избавился.

Я прилег на осеннюю золотистую траву. Далеко вверху, со знакомым с детства гудением и неизменным за годы курсом, пролетал самолет. Ветер, разгоняющий облака, доставал и до моего склона: то тут, то там высохшая трава секунду покачивалась, передавала это движение дальше, на миг завороженно останавливалась и снова принимала в себя силу стихии. Взгляд приковал овраг из детства. Удивительно, но я помню даже настроение, с которым тогда был в походе. Интересно было бы взглянуть на ту картину, глазами уже взрослого человека - на себя, еще маленького мальчика. А что если взять и закопать сейчас капсулу, написав эти мысли и может случится, ещё лет через тридцать возвратиться сюда, достать её и поговорить с сегодняшним собой? Мечты…

Овраги уже не такие высокие

Отклонив капсулу - за её отсутствием, да и нежеланием посылать себя в будущее, сжевав несколько травинок, я встал и пошел в обход оврага по его вершине.

Пройдя по самому краю, я наткнулся на кусты шиповника и боярышника, привлекающими к себе внимание яркими плодами. Земля в этом месте была усеяна оранжево-красными деревьями и кустарниками. Набрав полные карманы ягод, обойдя при этом овраг, я не спеша стал спускаться.

По левой стороне растянулась часть села, именуемая Аксёновкой. По рассказам старожил, здесь, в отдалении от села, по уже неизвестной нам причине, когда-то давно поселился мужик Аксён со своей женой. Со временем вокруг его дома выстроилось еще несколько, потом целая улица - так и назвали это селение. В детстве я несколько раз бывал в Аксёновке - там жила бабушкина подруга, мы приходили к ней в гости, да и пару раз, повзрослев, я приезжал сюда на велосипеде сам, уже не помню зачем.

Уже и не осталось ничего от Аксёновки

Я уже спускался с горы. С каждым шагом становилась ближе шоссейная дорога, соединяющая село с миром. Дорога, которая и мне давала надежду. Она радовала, когда я приезжал в село, она же и вызывала грусть при расставании с ним. Бывало в детстве, расположившись на пригорке, я долго всматривался на дорогу в надежде увидеть знакомую машину, на которой могли приехать мною любимые родные люди. Чаще они приезжали неожиданно, даже ночью, когда я спал, поэтому мои «дорожные» ожидания оставались не исполненными.

Вот и улица, вот и дом родной. Немного постарел, побелить пора. Орехи подрезать нужно - два из них я посадил с другом Женькой Терещенко, во время одного из посещений села, но новым хозяевам, в силу возраста и здоровья, по нраву и так.

Мой поход в гору, а вместе с ним в недалекое прошлое заканчивался. Впереди пару дней отпуска и нужно будет вливаться в рабочий ритм; менять романтический настрой на прагматично деловой, размышлять об ином, но не забыть прожитое.

Школа села Северного, которую мама закончила с золотой медалью

В этом ремонтном хозяйстве когда-то сторожевал дедушка…сейчас ремонтировать нечего

Фотографии Ставропольского края в высоком разрешении можно скачать ЗДЕСЬ

Ещё заметки о селе Северном