KILINSON

7 апреля 2012 г

Воспоминания особенно эмоциональны, если знакомые образы существуют не только в сознании, но и непосредственно воспринимаются нами во внешнем мире. На днях такие образы повстречались и мне.

Школьные годы: первые творческие увлечения, тяга к искусству, подростковая маргинальность. На заре перестройки из-за железного занавеса к нам стали заглядывать идолы западной культуры. В первых рядах были представители музыкального стиля heavi metal rock (тяжёлый металлический рок), который не соответствовал советским идеологическим принципам. Однако общество закрытым оставаться уже не могло - оно качественно меняясь требовало свободного выбора, в том числе в личных музыкальных предпочтениях. Сегодня нам сложно представить ограничение на государственном уровне музыкального искусства, но в моем детстве - это была реальность, выходя за которую, можно было бы стать на учет в Детскую комнату милиции. Такой статус приобретали молодые правонарушители нарушая действующее законодательство и общепринятые нормы.

Музыкальные коллективы Metallika, Accept, AC/DC и им подобные, а среди наших последователей - Ария, Черный кофе и другие рок-группы, попали тогда в «черный» список не желательных к прослушиванию и запрещенных к аудиокопированию. Разумеется, свободная пролетарская страна не могла в правовом поле узаконить эту меру, но в кулуарах «кузниц нравственности», такой запрет появился. Принят он был в форме государственного убеждения недопустимости распространения чуждого советскому гражданину явления. Было решено всесторонне проводить агитационную работу, при необходимости ограничивать ресурсные возможности активных адептов.

Однако на дворе был двадцатый век - технический прогресс через магнитофоны, радиоприёмники, иные музыкальные системы, разрывал оковы формальных убеждений. Слушали «тяжёлый рок» и мы. При появлении блюстителей порядка громкость убавляли, но отказываться от прослушивания не спешили. Музыка нам нравилась, нравилось и то, что её окружало - яркие плакаты, значки, грампластинки с сюрреалистическими образами, вообще рынок сопутствующих товаров. В этих вещах мы обретали огражденный от нас мир частной собственности, который сулил, пусть небольшие но ощутимые бонусы. Тогда моё фотоувлечение впервые принесло мне несколько рублей - отпечатанные в ванной комнате фотографии, с переснятых грампластинок и других фотографий, мгновенно находили своих новых хозяев. Причем, чем ужаснее и некачественнее был отпечаток, чем глупее выглядели на нём музыканты, одетые в какие-то отребья, тем больше они радовали глаз покупателей. Всё, что было в диковинку, всё что не соответствовало устоявшимся нормам - было объектом внимания. Народ в поисках противоположности требовал отрицания. Бизнес мой, правда, продолжался недолго - после второй или третьей сделки учитель рисования, в миру «Борода», являющийся скрытым поклонником новой культуры, предупредил о возможном преследовании за такие продажи.

Тогда я и предположить не мог, что смогу побывать на концерте героев тех фотоснимков. Кумиры были так идеализированы, что в реальной жизни, казалось, увидеть их невозможно. Время поменяло те представления (да и государственные ориентиры тоже), осуществив при этом некоторые мечты наших граждан.

Влечения юности остыли - они только своим неисполнением оставили след в моей памяти. На предложение друзей сходить на концерт Udo - непревзойденного лидера Accept, да и вообще, немецкой рок-музыки, я ответил улыбкой удовлетворения. Для меня это было снятие далекого желания и интерес увидеть легенду.

Удо Диркшнайдер в свои шестьдесят лет выглядел отлично. Три часа вокала в ритме тяжёлого рока не смогли утомить необыкновенного Udo. Публика, среди которой я встретил знакомые лица, была в восторге. Я спокойно наблюдал за представлением, иногда отвечая на СМС и фиксируя картину уже на матрицу цифрового фотоаппарата.

Ещё истории в разделах ШАГАЯ ПО ЖИЗНИ и МЫСЛИ ВСЛУХ